Побег из «блока смерти» концлагеря Маутхаузен

[skylark 1078]

Большая часть детства и юности Гитлера прошла в австрийском городе Линце и его окрестностях. Став фюрером, Гитлер присвоил в 1937 году пяти главным, по его мнению, немецким городам почетное звание фюрерштадта... Это были Берлин - «главный город Германии», Мюнхен - «столица нацистского движения», Гамбург - «столица немецкого судостроения», Нюрнберг - «город партийных съездов» и Линц - «город юности фюрера». В Линце Гитлер хотел поселиться, выйдя на заслуженный отдых после победоносного завершения войны. Город должен был стать самым красивым в Европе. В Линце планировалось построить отель-небоскреб, стадион, административные и жилые здания, поставить памятники. Громадный музей фюрера (наброски здания Гитлер рисовал лично) должен был обладать лучшей коллекцией произведений искусства в Европе (похищенных из музеев завоеванных стран и отнятых у евреев).

По первоначальной задумке концлагерь Маутхаузен - всего лишь место содержания почти бесплатной рабочей силы, добывающей гранит для этой стройки века, которую планировалось завершить в 1950 году. Для стройки века нужен был гранит. Много гранита. И большое количество дешевой рабочей силы для его заготовки. Так рядом с ближайшими к Линцу каменоломнями в городках Маутхаузен и Гузен возник концлагерь.

В 1941 году концлагерь Маутхаузен был отнесен к самой строгой, III категории концлагерей. Сюда отправляли «неисправимых врагов рейха». Пытки, избиения, издевательства, голод были в Маутхаузене повседневным явлением. Жизнь заключенного ничего не стоила: его мог спокойно убить как эсэсовец, так и помощник лагерной администрации из числа заключенных.

2 марта 1944 года была подписана директива «Пуля» (Kugel-Erlass). Согласно этой тайной директиве, бежавшие или покушавшиеся на побег военнопленные офицерского и старшего сержантского состава при поимке должны были передаваться службе безопасности (СД), которая должна была казнить их в концлагере Маутхаузен.

В первую очередь «Пуля» грозила советским военнопленным. Для американцев и британцев было сделано исключение: их дела должны были рассматриваться в индивидуальном порядке, смертная казнь могла быть отменена. Но в том же месяце произошел побег британских военнослужащих из Шталага Люфт III, после чего исключения остались только для американцев. Директива была секретной, так как прямо нарушала Женевскую конвенцию по обращению с военнопленными. Помимо побега в число смертников можно было попасть за антифашистскую агитацию и саботаж.

В целях исполнения директивы летом 1944 года в концлагере Маутхаузен был создан новый, особый "20-й блок" (Блок № 20) для содержания 1800 узников. Самое страшное место Маутхаузена, которое было предназначено для узников, ожидающих казни. Это был лагерь в лагере, отделенный от общей территории каменным забором высотой 2,5 метра, по верху которого шла проволока, находящаяся под током. По периметру стояли три вышки со спаренными пулеметами и прожекторами, включавшимися в темное время суток. Двойные железные двери на входе. Очень скоро "20-й блок" получил мрачную славу «блока смерти». Регулярно туда отправлялись новые партии узников, а оттуда вывозили только трупы в крематорий.

В этот блок отправляли из других лагерей преимущественно советских офицеров, большинство из которых были летчики, за открытое неповиновение лагерной администрации, побеги из лагерей военнопленных, диверсии на производстве, антифашистскую пропаганду среди заключенных, отказ от сотрудничества. Все они были взяты в плен ранеными или в бессознательном состоянии, и за время своего пребывания в плену были признаны «неисправимыми». В сопроводительных документах каждого из них стояла буква «К», означавшая, что заключенный подлежит ликвидации в самые короткие сроки, в рамках так называемой «Акции "Кугель"». Поэтому прибывших в "20-й блок" даже не клеймили и не вносили в регистрационные списки концлагеря, поскольку срок жизни заключенного в нём не превышал нескольких недель.

В оконных проемах блока не было ни рам, ни стекол и он никогда не отапливался. В блоке не было даже нар. Узники "20-го блока" получали половину, а зачастую и четверть обще лагерного рациона, при этом ложек и тарелок им не полагалось. Кормили их один раз в день, иногда один раз в два-три дня. Давали хлеб и иногда соленую баланду, но после этого пить не давали. Зимой, прежде чем загнать узников в блок, эсэсовцы заливали из шланга пол блока водой, люди ложились в воду и просто не просыпались. А по ночам лагерные надсмотрщики обливали спящих узников холодной водой. Каждое утро из барака выносили по 5-6 умерших. Именно здесь был зверски убит эсэсовцами генерал Карбышев Д.М.

Узники "20-го блока" имели «привилегию» - они не работали, т.к. содержались на так называемом «штрафном режиме»: в любую погоду от подъёма до отбоя их выгоняли на улицу без верхней одежды и во дворе своего изолированного от остального лагеря блока подвергали различным издевательствам - заставляли ходить гуськом, ползать на четвереньках и по-пластунски, прыгать, бегать и т.д.

«Блок смерти» также использовался как тренировочный лагерь для подготовки эсэсовцев из отрядов «Мёртвая голова», которые отрабатывали навыки убийства человека голыми руками и подручными средствами. В любое время в барак мог ворваться отряд «учеников» и забить насмерть сколько угодно заключённых. Существовала даже своеобразная «норма на смерть» - не менее 10 человек в день, однако «разнарядка» постоянно перевыполнялась в 2-3 раза. В день здесь умирало 20-30 и даже больше узников, а средняя продолжительность жизни составляла считанные недели. За время существования блока в нем было уничтожено 3,5-4 тыс. человек (в некоторых источниках встречаются данные о шести тысячах уничтоженных).

В начале января 1945 года узники "20-го блока" узнав от новых пленных, что Красная Армия уже вступила на территорию Польши и Венгрии, а англичане и американцы перешли немецкую границу, стали готовить побег. Они все понимали, что из их блока гитлеровцы в живых никого не оставят и просто зачистят его при подходе Красной Армии. Терять было нечего, а потому узники решили рисковать. К этому времени в "20-м блоке" оставалось в живых около 570 человек. За исключением нескольких югославов и поляков (участников варшавского восстания), все заключенные «блока смерти» были советскими военнопленными офицерами. Около 70 из них ходить уже не могли и понимали, что независимо от результатов побега, их ожидала казнь. Они просили только, чтобы о них рассказали на Родине, и те, кто собирался бежать, пообещали это.

Лидерами готовящегося побега были три человека - Герой Советского Союза гвардии подполковник Власов Николай Иванович (сбит ЗА 29.07.43 г. при перелете в г. Ленинград, три попытки побега), гвардии полковник Исупов Александр Филиппович (командир 306 шад, сбит 24.03.44 г. под г. Николаев) и гвардии полковник Чубченков Кирилл Моисеевич (командир 206 шад, 12.04.44 г. не вернулся с рекогносцировки нового аэродрома ближе к линии фронта, в районе Джума-Иляк, ныне исчезнувшее село в Первомайском районе Крыма).

На фото: летчик Герой Советского Союза гв. п/п-к Власов Н.И. в плену (1943 г.), гв. п-к Исупов А.Ф. в плену, гв. п-к Чубченков К.М. в плену.

Изменено 18 сентября пользователем skylark

[skylark 1078]

Немцы пытались их завербовать в армию Власова, но они отказались, еще и агитировали других летчиков не принимать предложение врага, а также неоднократно предпринимали попытки бежать из плена, за это и угодили в "блок смерти".

"Возле него легче становилось другим, - писал впоследствии в письмах матери героя бывший узник Маутхаузена Иван Битюков.

- "Нет, брат, ты на себя не должен смотреть, будто с пленом вся жизнь для тебя кончилась, - говорил каждому новенькому Власов - Ты обязан и здесь быть солдатом. Выживем, вернёмся, народ с каждого спросит... А пока держись, чтобы нас и таких, безоружных, днём и ночью боялись. Понимаешь, не ты их, а чтобы фашисты тебя, военнопленного, страшились".

Вскоре узники "20-го блока" получили подтверждение, что их всех расстреляют в ближайшее время.

Из книги Смирнова С.С. «Рассказы о неизвестных героях»:

«Лётчика Ивана Битюкова доставили в Маутхаузен в первых числах января. Он прошёл через обычные избиения и пытки в «политабтайлунге» и через ледяной душ. Но когда лагерный парикмахер, чех по национальности, простригал ему на голове дорожку (примеч. - полоска посреди головы, в случае побега она выдавала узника), два эсэсовца, сопровождавших смертника, на минуту отлучились из комнаты. И тогда парикмахер, нагнувшись к уху Битюкова, проговорил:

- Передай там, в двадцатом... Надо скорее бежать. Вас всех собираются скоро уничтожить... Они просили план лагеря... Мы пошлём его... Ищите на днищах бачков, когда вам приносят баланду.

В это время эсэсовцы вернулись, и больше ничего парикмахер не успел сказать….

Когда Иван Битюков попал в блок смерти, он увидел немало лётчиков, с которыми его сводила судьба в других гитлеровских лагерях, где ему довелось побывать до этого, и даже встретил одного своего друга и прежнего сослуживца, капитана Геннадия Мордовцева. Он передал Мордовцеву всё сказанное чехом-парикмахером, а тот сообщил эту новость руководителям подпольного штаба и взялся сам добыть план. С тех пор каждый раз, как только во время раздачи баланды блоковой предлагал добавку, Мордовцев в числе первых бросался к нему, нарочно устраивая свалку, стараясь получить удар, от которого он падал на землю и, лёжа, быстро и незаметно обшаривал днища бачков. Дважды он проделывал это, но безуспешно, и только на третий раз ему удалось нащупать какой-то шарик, прилепленный к дну бачка. Он отколупнул его и быстро сунул в рот. Но хотя блоковой не видел этого, он всё же взял на заметку пленного, который так настойчиво лез за добавкой. Товарищи видели, как он записал номер Геннадия Мордовцева, когда тот побежал к строю. Это означало, что лётчик будет в ближайшие дни уничтожен.

Когда вечером узников загнали в барак, Геннадий Мордовцев передал Власову и Исупову этот шарик, внутри которого находился маленький листок папиросной бумаги с планом окрестностей лагеря. Но в тот же вечер, когда Мордовцев был вблизи канализационного колодца, блоковой, незаметно подкравшись к нему, одним ударом сбросил его туда, вниз. Так погиб этот смелый лётчик, ценой своей жизни добывший своим товарищам возможность осуществить их дерзкое предприятие».

На фото командир эскадрильи 622 шап капитан Мордовцев Геннадий Михайлович. В мае 1943 года за проявленный героизм во время Сталинградской битвы был представлен к званию Героя Советского Союза, 29.09.43 г. был сбит и раненным попал в плен, представление на звание ГСС было отклонено в связи с пленением.

[skylark 1078]

Побег был запланирован в ночь с 28 на 29 января 1945 года, но совершенно неожиданно в последний момент по доносу предателя были схвачены организаторы восстания, около 25 офицеров, в том числе Власов, Исупов и Чубченков. Согласно источникам, все они после пыток были заживо сожжены в крематории 26 января 1945 года. Тем не менее, отступаться от плана побега остальные заключенные и не подумали. В ночь со 2 на 3 февраля 1945 года советскими офицерами из «блока смерти» (около 500 узников) был совершён массовый побег. Используя камни, куски угля, деревянные колодки обуви, два огнетушителя, с громкими криками "Ура" «смертники» бросились на часовых на вышках, но взять удалось лишь одну вышку. Тем не менее, с пулемета захваченной вышки удалось перебить охрану на нескольких вышках противника, а дальше заключенные блока преодолели стену, ров с водой, колючую проволоку и вырвались из лагеря.

Из книги Смирнова С.С. «Рассказы о неизвестных героях»:

«… И вот она, наконец, настала, эта долгожданная ночь… Около сотни узников не могли принять участия в побеге: они уже были не в состоянии ходить, большинству из них оставалось жить два-три дня. Со слезами на глазах эти люди провожали своих товарищей в последний бой, просили рассказать на Родине об их гибели, передать родной земле их прощальный привет. Они знали, что их сразу же уничтожат после побега, но хотели хоть чем-нибудь быть полезными друзьям в этот решительный час и отдали им последнее имущество, которое было у них, - свои колодки и свою одежду, оставшись совершенно голыми. Половину этой одежды, как и половину одеял, хранившихся в комнате блокового, оставили, чтобы набросить на колючую проволоку под током. Другую половину пустили на тряпки - ими участники восстания обматывали свои босые ноги: ведь им предстояло бежать по снегу.

Без десяти час штурмовые группы заняли свои места у окон барака, готовые рвануться вперед по первому сигналу. Из комнаты блокового принесли стол, и на него поднялся один из руководителей восстания, уже пожилой полковник или генерал интендантской службы с белым пятном седины на коротко остриженных волосах. Медленно обвел он взглядом напряженные, сурово нахмуренные лица узников, умирающих, которые голыми лежали на полу, подняв к нему внимательные лица.

- Дорогие товарищи и братья! - взволнованно сказал он. - Я не имею никаких полномочий от нашего командования и Советского правительства, но я беру на себя смелость от их имени поблагодарить всех вас за то, что вы вынесли здесь, в этом аду, оставаясь настоящими советскими людьми Вы не уронили чести и достоинства гражданина Советского Союза и солдата нашей великой армии. Теперь нам с вами остается выполнить до конца долг солдата и сразиться с врагом в последнем смертном бою Многие из нас погибнут в этом бою, может быть, почти все, но будем надеяться, что некоторым удастся уцелеть и вернуться на Родину. Давайте же торжественно поклянемся сейчас друг перед другом своей судьбой, жизнями замученных здесь друзей, поклянемся, что тот, кому выпадет счастливая судьба вернуться домой, расскажет людям, что творилось здесь, в блоке смерти, о гибели наших братьев, о наших страданиях и борьбе. Пусть они сделают это во имя полной гибели фашизма, для того чтобы никогда больше на земле не повторялось таких ужасов. И пусть будет проклят тот, кто не сделает этого! Клянемся, товарищи!

И в бараке торжественно, глухо и грозно прозвучало это слово, повторенное всеми:

- Клянемся!

- А теперь попрощайтесь друг с другом и обменяйтесь адресами, - сказал полковник и спустился со стола.

Несколько минут в помещении слышались только приглушенные рыдания обнимающихся в последний раз людей и торопливо повторяемые вполголоса адреса и фамилии…».

В ту ночь около 80 узников пало, а 419 вырвались и оказались на восьмиградусном морозе в тонких камерных робах в глубоком снегу. Свыше 100 заключённых погибло уже перед концлагерем: кто-то был убит пулемётным огнём с остальных вышек, кто-то упал от истощения. До окрестных лесов добежало около 300 человек. В самом блоке осталось 75 совсем измождённых узников, которые не смогли больше передвигаться, их расстреляли сразу же.

Из книги Смирнова С.С. «Рассказы о неизвестных героях». Выдержка из рассказа «Последний бой смертников»:

«Самая большая группа направлялась к видневшемуся вдали лесу. Но при свете луны погоня стала настигать ее, и очереди автоматов слышались все ближе. Тогда несколько десятков человек отделились от этой группы и повернули назад. Они запели "Интернационал" и пошли прямо навстречу эсэсовцам, чтобы вступить с ними в последний бой, погибнуть и ценой своей жизни дать возможность товарищам выиграть несколько минут и достигнуть спасительного леса.

Другая группа, под командованием полковника Григория Заболотняка, бежала в сторону Дуная. В нескольких километрах от лагеря узники наткнулись на зенитную батарею немцев. Им удалось бесшумно снять часового. Потом они ворвались в землянки, где спала орудийная прислуга, голыми руками передушили артиллеристов, захватили их оружие, пушки и даже грузовик, стоявший тут же. По приказу Заболотняка на машину погрузили раненых и тех, кто выбился из сил, и группа продолжала двигаться дальше вдоль берега реки. Но уже подходили вызванные по тревоге из Линца колонны моторизованной пехоты, и эта группа погибла в неравном бою. Из всей группы остался в живых только один человек - молодой Иван Сердюк, тот самый Лисичка, который попал в блок смерти из-за своего любопытства. На его руках скончался тяжело раненный командир группы полковник Григорий Заболотняк, который успел перед смертью сказать Сердюку, что его семья живет в сибирском городе Канске.

... Уже значительно позднее, 5 мая 1945 года, когда восставшие узники Маутхаузена овладели лагерем, среди захваченных ими в плен охранников оказался один эсэсовец, участвовавший в февральских облавах на бежавших смертников. Он рассказал, что когда беглецов обнаруживали, они обычно не сдавались живыми, а бросались душить эсэсовцев, впивались им в горло зубами и нередко успевали перед смертью убить одного из палачей. По его словам, во время этих облав эсэсовская охрана лагеря потеряла больше двадцати человек. Это, не считая потерь местной полиции и войск, которые участвовали в облавах…».

300 узников, которым удалось уйти, разбежались по окрестностям Маутхаузена. Маленькими группами и разными путями они стали двигаться в сторону Советского Союза надеясь, что местное население хотя бы немного поможет им с одеждой и едой, т.к. были уверены, что австрийцы и сами не в восторге от гитлеровцев. Как же они ошибались …

В процесс поимки беглецов были включены не только все местные подразделения СС, Вермахта, Гитлерюгенда, бойцы Фольксштурма, члены местной ячейки НСДАП и беспартийные добровольцы, но и местное население. Немцы выступили перед местными и предложили им поучаствовать в "охоте" на беглецов. Бургомистры окрестных населенных пунктов собрали на сход все местное население и объявили бежавших опасными преступниками и «вооруженными монголами», которых нельзя брать живыми, а нужно уничтожать на месте, за каждого убитого выдавалась денежная премия, а всякая попытка укрыть бежавшего и оказать ему помощь каралась смертной казнью.

В документах СС эта операция по имени местности называлась «Мюльфиртельская охота на зайцев» (нем. Mühlviertler Hasenjagd). И это то, что австрийцы до недавнего времени старательно пытались забыть.

Беглецам отказывали в пище, перед ними закрывали двери, их выдавали, их убивали топорами, ножами, вилами, палками, чем придётся, поскольку берегли патроны. Их азартно искали в окрестностях и убивали прямо на месте. В районе Маутхаузена мало лесов и довольно густо повсюду разбросаны дома и хутора. Беглецы прятались в сараях и на чердаках домов, в скотных дворах и в скирдах соломы, стоявших во дворах или на поле. Однако почти все эти убежища оказались ненадежными.

«Мы слышали выстрелы неподалеку, но не обращали на них никакого внимания. Что будет - то будет! Так мы думали тогда, нам очень хотелось согреться и наестся. А выживем мы или нет, конечно, мы не знали и знать не могли», - говорил о тех тревожных днях погони Михаил Леонтьевич Рябчинский.

Местные жители организовались, создали свои группы "охотников", и отлавливали сбежавших из лагеря советских пленных, коих лишали жизни на месте с особой жестокостью. В данном мероприятии принимали участие австрийские женщины и даже подростки. Особым "шиком" у них было взять на память от беглеца какой-нибудь сувенир (часть тела).

О том, как происходила "охота", оставил запись местный жандарм Йохан Кохоут: «Люди были в таком азарте, как на охоте. Стреляли во все, что двигалось. Везде, где находили беглецов - в домах, телегах, скотных дворах, стогах сена и подвалах - их убивали на месте. Снежный покров на улицах окрасился кровью».

В документальном фильме «Акция К» (1994 г.) содержатся свидетельства очевидцев, которые утверждают, что это была не совсем нормальная «охота» с ружьями «как на зверя», поскольку многих беглецов, особенно пойманных живыми, не расстреливали, а забивали насмерть подручными средствами самым жестоким образом. Как свидетельствуют документы из архива Маутхаузена: «Трупы остались лежать там, где людей убили. Кишки и половые органы были выставлены на всеобщее обозрение… В Лем-вилла жил некий фермер, жена которого услышала вечером шорох в хлеву для коз. Она привела своего мужа, который вытащил беглеца из его укрытия. Фермер сразу же ударил этого человека ножом в шею и из раны хлынула кровь. Жена фермера прыгнула к умирающему и дала ему ещё пощечину перед смертью…».

В документах архива содержатся описания ещё целого ряда зверств местного населения над беззащитными узниками. Известно только об 11 советских офицерах, которых, несмотря на огромную опасность, спрятали несколько местных крестьян и остарбайтеров. Они дождались прихода американской армии и остались живы.

В течение нескольких недель почти все беглецы были застрелены или схвачены (живыми были пойманы 57 человек). Растерзанные палачами и собаками трупы советских офицеров свозили на задний двор местной школы в деревне Рид-ин-дер-Ридмарк для подсчета, потом в концлагерь. «Они были так изуродованы, – вспоминал уцелевший в той бойне артиллерист Иван Бакланов, – что нельзя было разобрать лиц - сплошное кровавое месиво. Один из них, привязанный за ноги к саням, волочился по снегу».

Из здания школы вынесли на улицу школьную доску, на которой мелом вели учет жертв кровавой бойни, зачеркивая очередную палочку-человека… Каждая палочка - один пойманный местными жителями или немецкими карателями советский пленный из "20-го блока". Четыре прямых черты перечеркивались пятой, что означало пять перечеркнутых жизней. Так начальник лагеря помечал всех сбежавших. В какой-то момент он сказал местным, мол, охота закончена, счет сошелся. Это означало, что все сбежавшие пойманы. Но он соврал. По разным данным, посчастливилось уйти от погони и скрыться всего около 20 смертникам.

Что касается начальника лагеря, отдавшего местной жандармерии приказ: «Схваченных беглецов привозить обратно в лагерь только мертвыми», то позже он попытался бежать, но американцы ранили его и положили в госпиталь до суда. Однако уже через несколько дней бывшие узники Маутхаузена добрались до него …

После побега в блок № 20 были помещены заключённые-евреи.

Издевательства над смертниками "20-го блока" фигурировали на Нюрнбергском процессе в 1946 году.

В 1948 году в Вене и Линце проходили судебные расследования по преступлениям местного населения в ходе "охоты" на беглецов, но перед австрийским законом не ответил почти никто. Мэра Швертберга судили, но оправдали из-за противоречий в показаниях свидетелей. И только солдат вермахта Хьюго Тача, приехавший с передовой в отпуск и воспользовавшийся возможностью на отдыхе снова пострелять, получил 20 лет тюрьмы.

О подвиге узников концлагеря Маутхаузен в СССР долгое время не знали. В соответствии с точкой зрения товарища Сталина они были не героями, а предателями, раз попали в плен. В 1946 году Иван Битюков написал письмо в газету «Правда» с рассказом о Маутхаузене и массовом побеге. Письмо было передано в комиссию по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и… ничего не произошло.

Уже после смерти Сталина и XX съезда партии 9 выживших узников нашла журналистка Ариадна Юркова. В 1960 году она устроила в Новочеркасске встречу некоторых из них.

В апреле 1960 года были опубликованы статьи в журнале «Огонёк» - «Не пропавшие без вести» (Ю. Корольков) и в газете «Труд» - «Непокоренные» (А. Юркова, Б. Борисов), а в октябре 1962 года в газете «Правда» - Герой «Блока смерти» (С.С. Смирнов).

В 1963 году выживший узник "20-го блока" Михеенков Александр Мануилович издал книгу «85 дней в блоке смерти», где подробно описал время в плену, подготовку и побег из Маутхаузена. Но страна узнала о подвиге узников концлагеря лишь когда в том же году были опубликованы книги известного советского журналиста и писателя Сергея Сергеевича Смирнова «Рассказы о неизвестных героях» и «Герои блока смерти».

На фото – выжившие узники "блок смерти" с журналисткой Ариадной Юрковой в редакции газета «Красная звезда». Слева направо: Бакланов Иван Иванович (10.10.1915-25.03.2002), Шепетя Владимир Николаевич (01.07.1913-22.02.1988), Битюков Иван Васильевич (13.10.1912-09.08.1970), Михеенков Александр Мануилович (23.03.1916-05.05.2004), Соседко Владимир Игнатьевич (13.07.1918-13.11.1985), Украинцев Виктор Николаевич (25.05.1923-31.08.1985). На встрече не присутствовал Иван Тимофеевич Сердюк (25.12.1926-1987).

[skylark 1078]

В 1963 году бывшие узники «блока смерти» собрались в Москве. Они выступили по центральному телевидению, встретились с заместителем министра обороны СССР маршалом Чуйковым, в Советском комитете ветеранов войны состоялась их встреча с другими бывшими узниками Маутхаузена.

А потом о них снова забыли. И вспомнили уже в 2000-е годы, когда почти никого из героев уже не осталось в живых. В России были статьи в газетах и интернете, телевизионные репортажи и документальный фильм.

В 1994 году вышел художественный фильм австрийского режиссера и продюсера Андреаса Грубера о событиях в округе Мюльфиртель - «Hasenjagd: Vor lauter Feigheit gibt es kein Erbarmen» («Охота на зайцев. Трусость не заслуживает милосердия»). Фильм стал самым кассовым в Австрии в 1994-1995 гг. и вызвал широкий резонанс.

Одновременно режиссёром Бернхардом Бамбергером был снят документальный фильм «Action K» («Директива К»), который показал реакцию местных жителей на снятие художественного фильма и дал возможность жившим тогда свидетелям сказать своё мнение о тех событиях. В 1994 году фильм получил в Австрии Большую премию.

И лишь спустя 21 год (в 2015 году) в России режиссером Вячеславом Серкез и оператором Николаем Орловым снят короткометражный документальный фильм "20-й блок. Охота на зайцев".

В мае 2001 года по инициативе австрийских социал-демократов в деревне Рид-ин-дер-Ридмарк, ставшей центром этой трагедии, в четырёх километрах от Маутхаузена, был установлен памятник в честь зверски убитых в данной местности советских военнопленных. Памятник представляет собой обелиск с зачёркнутыми палочками, как это и имело место при подсчёте жертв «Охоты на зайцев в округе Мюльфиртель». Только несколько палочек внизу на памятнике остались не зачёркнутыми. Памятник расположен рядом со школой, у стен католического храма.

В нескольких метрах от памятника, на стене католического храма, есть совсем другой мемориал – жителям Рид-ин-дер-Ридмарка, погибшим во время Второй Мировой войны.

В муниципалитете Галлнойкирхен, благодаря депутату горсовета Руперту Хуберу, который более 10 лет боролся за установку памятника жертвам 20-го блока, был также установлен монумент. На месте памятника было расстреляно около 15 сбежавших узников.

В сельском поселении Швертберг тоже были жестокие события после побега - владелец магазина продуктов Леопольд Бембергер расстрелял семь беглецов во дворе ратуши, сегодня там находится этот памятник:

В мемориальном комплексе «Маутхаузен» можно услышать голос Михаила Рыбчинского. В музейном киоске среди десятков книг о Маутхаузене на немецком, английском и других языках нет ни одной на русском. Сам барак «блока смертников» не сохранился.

На этом месте находился «блок смерти»:

P.S. На одной из стен тюремной камеры в Маутхаузене после войны нашли выцарапанную надпись: «ЕСЛИ ЕСТЬ БОГ, ОН ДОЛЖЕН ПОПРОСИТЬ У МЕНЯ ПРОЩЕНИЯ».

Через какие нечеловеческие муки и страдания должен был пройти человек, чтобы написать такие строки…..

Изменено 18 сентября пользователем skylark

[skylark 1078]

Судьбы выживших узников «блока смерти»:

- мл. лейтенант Украинцев Виктор Николаевич, уроженец Ростовской области г. Морозовска (ст. Морозовская/ г. Новочеркасск). В действующей армии с начала Великой Отечественной войны, вначале санитар в полевом госпитале № 80 9 армии, а после окончания курсов - командир взвода ПТР, мл. лейтенант. В бою под Харьковом в мае 1942 года трижды раненный и контуженный попал в плен. Прошел через несколько концлагерей, совершил два неудачных побега, уличен в актах саботажа, за что был отправлен в Маутхаузен в «блок смерти».

После побега из «блока смерти» встретился с капитаном Иваном Битюковым. Украинцева и Битюкова укрыли батраки в имении бургомистра Хольцляйтена (в семи часах пешего хода от Маутхаузена). Двое из спасителей были угнанными на принудительные работы в Германию советскими гражданами (их звали Василий Логоватовский и Леонид Шашеро), третьим был поляк Метык. Все трое знали, что в случае обнаружения беглецов им грозит смерть, но не смогли не помочь. В течение двух недель они поддерживали беглецов провиантом, достали узникам гражданскую одежду, помогли выбраться из города. Плохо владея немецким языком, Украинцев и Битюков попали на немецкую засаду, вследствие чего Украинцев, назвавшись фальшивым именем - поляком Яном Грушницким, снова попадает в Маутхаузен, но уже в польский блок, а не в блок смертников, а Битюков, раненный в голову, оказывается в тюрьме города Санкт-Пёльтен.

После войны Украинцев вернулся в Ростовскую область, закончил вечерний техникум, работал мастером, инженером на Новочеркасском станкостроительном заводе. В 1965 году был награжден орденом Отечественной Войны I степени, а в 1985 году орденом Отечественной Войны II степени.

 

- командир эскадрильи 618 шап капитан Битюков Иван Васильевич, уроженец пос. Соляной Рудник им. Урицкого Артемовского р-на Сталинской обл. Участник боев у озера Хасан, кавалер двух орденов Красного Знамени (05.11.41 г. и 10.04.43 г.). 14.09.43 г. в районе станицы Гостагаевской, после израсходования боезапаса, таранил немецкий самолёт Ю-52 и произвел ВП на вражеской территории (по другим данным – таранил самолёт Hs-126 и был вынужден выброситься на парашюте из повреждённого самолёта вместе со стрелком-радистом Чачиным Я. В.), будучи контуженным и раненым в ногу попал в плен. После третьего побега сражался в рядах партизанского отряда на территории Чехословакии. Попав в руки фашистов в четвёртый раз, был признан особо опасным преступником и направлен в «блок смерти» концентрационного лагеря «Маутхаузен».

После побега из «блока смерти», раненный в голову, оказывается в тюрьме города Санкт-Пёльтен. Во время ночной бомбардировки Санкт-Пёльтена американской авиацией, авиабомба попала в тюрьму, разрушив стену и позволив Битюкову, сильно изможденному после ранения и тюремного режима, бежать. В маленьком пограничном селе был подобран и выхожен местной крестьянкой, в этой же семье в апреле 1945 года он встретил советских солдат.

После войны работал инженером-конструктором вагоноремонтного завода на станции Попасная в Ворошиловградской (Луганской) области, руководил кружком планеризма клуба «Юный техник» в г. Попасная по улице Герцена, 3. Позже там располагался Районный краеведческий музей, в одном из залов которого хранилась память о Иване Битюкове, человеке-легенде.

 

- помощник командира 874 шап по ВСС капитан Шепетя Владимир Николаевич, уроженец с. Федоровка Карловского района Полтавской обл. Кавалер орденов Красного Знамени (21.03.40 г., за финскую войну) и Отечественной войны I степени (19.11.43 г.). Сбит ИА 22.11.43 г., выбросился на парашюте над территорией занятой противником (по другим данным - подбит ЗА, при падении сломал обе ноги и был взят в плен).

Вначале содержался в бобруйской тюрьме, затем отправлен в лагерь для военнопленных в Лицманнштадте. За попытку организовать побег отправлен в лагерь для военнопленных в Моосбурге, откуда бежал 15.05.44 г. Был пойман 14 июля и отправлен в Маутхаузен.

После побега из «блока смерти» Шепете удалось несколько дней скрываться в окрестностях лагеря и раздобыть гражданскую одежду. Но в конце февраля он был схвачен в окрестностях Линца. Шепетя назвался вымышленным именем, был отправлен в лагерь для военнопленных в Пуппинге, откуда его освободила американская армия.

После войны работал старшим товароведом Полтавского промкомбината. В 1985 году вместе со всеми ветеранами получил орден Отечественной Войны II степени.

Изменено 18 сентября пользователем skylark

[skylark 1078]

- лейтенант Михеенков Александр Мануилович, командир взвода 333 сп 6 сд, которая приняла бой уже в четыре часа утра 22 июня 1941 года в Брестская крепости. Уроженец д. Петрово Рославского района Смоленской обл. В некоторых источниках его отчество указано как Мануйлович, Михайлович, Эммануилович, Имануилович. 27.06.41 г. попал в плен и прошел через несколько лагерей и тюрем. Предпринял несколько неудачных попыток побега, за что был отправлен в Маутхаузен в «блок смерти».

После побега из «20-го блока» Михеенков около десяти дней прятался в сарае для скота во дворе одного из местных крестьян, а потом направился на восток. В Чехословакии он до конца войны скрывался в лесу неподалеку от деревни Табор. В лес ему носил еду житель этой деревни Вацлав Швец.

После демобилизации вернулся в родную деревню, работал в колхозе. В 1963 году издал книгу «85 дней в блоке смерти», где подробно описал время в плену, подготовку и побег из Маутхаузена, а также историю спасения. В 1965 году был награжден орденом Отечественной Войны I степени.

 

Владимир Соседко и Иван Бакланов спаслись вместе. Вначале они месяц прятались в одинокой усадьбе, в небольшом сарае, доверху забитом соломой, периодически промышляя еду на ближайших фермах. В начале марта, по-прежнему босыми и почти голыми двинулись в путь, пробирались лесами три месяца к своим. Прятались так хорошо, что только 10 мая узнали о конце войны.

- командир пулеметного взвода 130 танковой бригады лейтенант Соседко Владимир Игнатьевич, уроженец Кагановичского р-на Краснодарского края. В финской войне был ранен. 07.04.42 г. был награжден медалью «За отвагу». 25.05.42 г. в составе 6 армии попал в окружение в районе балки Бузовая Харьковской области.

После войны вернулся в родной колхоз, работал пчеловодом, жил на хуторе Гречаная Балка. В 1985 году был награжден орденом Отечественной Войны II степени.

 

- младший лейтенант Бакланов Иван Иванович, 1915 г.р., уроженец с. Ястребовка Курской обл. В составе 245 гап 37 сд попал в окружение в Белоруссии, 10.07.41 г. под г. Минск попал в плен, был в нескольких лагерях для военнопленных. После неудачного побега из рабочего лагеря военнопленных в Нюрнберге, отправлен в концлагерь Маутхаузен. После войны жил в г. Шумиха Курганской области, работал мастером в промкомбинате.

На фото - один из выживших участников побега лейтенант Иван Бакланов. Здесь ему всего двадцать с небольшим:

Изменено 18 сентября пользователем skylark

[skylark 1078]

- Сердюк Иван Тимофеевич по прозвищу Лисичка - единственный гражданский среди боевых офицеров, самый младший из бежавших и выживших. После гибели группы полковника Заболотняка пробирался на восток более месяца. В лесу он встретился с чешскими партизанами и вместе с ними воевал до мая 1945 года. После войны работал электрослесарем на одной из шахт в г. Свердловске Луганской области.

На фото - Иван Сердюк (тот самый Лисичка, что попал в «блок смерти» из-за своего любопытства):

 

- Цемкало Николай Романович, 1923 г.р., уроженец г. Ворошиловграда (Луганск). Ушел на фронт в 1941 году в 18 лет, был ранен. После излечения продолжил воевать. В июне 1942 года попал в плен и прошел несколько лагерей. В начале января 1945 года из гестапо Карлсбада был отправлен в 20-й блок Маутхаузена.

После войны работал токарем тепловозостроительного завода в Ворошиловграде (Луганске). В 1965 году награжден медалью «За отвагу», а в 1985 году орденом Орден Отечественной Войны II степени.

 

- техник-интендант 1 ранга Рыбчинский Михаил Львович, уроженец г. Фастов Киевской обл. До войны окончил торговый техникум. 26.05.42 г. в составе 6 армии попал в окружение в Харьковской области. Помещен в лагерь для военнопленных Хаммельбург, где удалось скрыть свою национальность еврей. Прошел несколько лагерей, попал на принудительные работы на фарфоровую фабрику в Карлсбаде (Карловы Вары). В Маутхаузен был отправлен за агитацию: поспорил с вербовщиками Русской освободительной армии генерала Власова.

Семья Лангталеров спасла Михаила Рыбчинского и из фильтрационного лагеря в Вышнем Волочке Калининской области. На запрос Посольства СССР Лангталеры подтвердили факт побега, и старший лейтенант Рыбчинский был освобожден и оправдан.

После войны жил в Киеве, работал директором столовой завода «Арсенал», затем начальником отдела общественного питания Московского района. В 1985 году был также награжден орденом Отечественной Войны II степени.

Вместе уходили от погони трое беглецов - лейтенант Цемкало, техник-интендант I ранга Рыбчинский и еще один узник, чье имя и дальнейшая судьба остались неизвестными. Три беглеца обошли несколько деревень, сумели найти еду, гражданскую одежду, переночевали в коровнике (позаимствовав на ужин морковь у коров). На следующее утро третий товарищ решил пробираться дальше самостоятельно, а Цемкало и Рыбчинский остались вдвоем. Их спасла австрийская семья Лангталеров, которая 92 дня беглецов подкармливала и прятала сначала на сеновале, потом на чердаке. 5 мая они были освобождены американскими войсками.

На фоне этой садистской «охоты» примечателен тот факт, что у Лангталеров в это время четверо сыновей воевали в составе вермахта. И когда в марте пришла повестка пятому сыну, они его отправили не на фронт, а к русским на чердак. А после войны вернулись домой и все сыновья Лангталеров.

Кроме Лангталеров беглецам из концлагеря осмелились помогать еще две австрийские семьи - Виттенбергеры из Ланценберга и Мачербауеры из Доппля. Ни одна из этих семей не была отмечена какими-либо российскими наградами, только австрийскими.

На фото: Семья Лангталеров и спасённые ими офицеры. Мария и Иоганн - в нижнем ряду. Николай Цемкало (23.08.1923-31.10.2002) - верхний ряд, второй слева; Михаил Рябчинский (10.05.1915-07.02.2008) - верхний ряд, крайний справа.

 

Девять человек участвовавших в побеге, судьбы которых известны, прошли фильтрационные лагеря, были восстановлены в армии, демобилизованы. Никто из них ни при жизни, ни посмертно не получил никаких наград, кроме «юбилейных» орденов к 40-летию Победы.

Изменено 18 сентября пользователем skylark