Вот такая статья.

[Dexter 0]

Поименно...Кто и когда посчитает рядовых?

27 миллионов советских граждан погибли, из них 8 миллионов — украинцы. Еще сотни тысяч числятся пропавшими без вести. Так закончилась для значительной части СССР Великая Отечественная, или, как уточняют историки, Вторая мировая война. Сегодня в Украине уже пятый год подряд отмечают День скорби и памяти ее жертв.

Сколько осталось неизвестных солдат? Кто сейчас занимается их поисками в Украине и как ведет себя в данном случае государство? В этом попытался разобраться «День». Конечно же, сколько точно людей пропало без вести — не знает никто: ни на территории бывшего Союза, ни в Германии, ни в других странах- участницах войны. Как рассказывает доктор исторических наук Александр Лысенко, относительно точными можно лишь назвать данные о погибших высоких чинах. Рядовых же, покоившихся в братских могилах, возможно, никто и никогда не посчитает: опросы жителей не точны, данные сельсоветов приблизительны... Не удается даже собрать исчерпывающую информацию от структур, которые ведут учет семей, потерявших кого-либо в годы войны.

Впрочем, если объективно, то этим, по сути, в Украине мало кто занимается — в основном общественные организации. Ученым, например, при всем их желании вести полевые исследования не разрешается. Нужны молодые и заядлые, которые бы выезжали на определенную экспертами местность, вели почти все лето раскопки и делились бы информацией с историками. Таковые имеются, но только теперь каждый работает, что называется, по собственной программе. Например, по словам А. Лысенко, одна организация занимается лишь поиском украинских подпольщиков, другая — полунаучная-полулюбительская — «военным» исследованием морского дна... Словом, от той целенаправленной и скоординированной работы, которая велась пионерами, комсомольцами в советские времена, практически ничего не осталось. Современные историки считают, что в ней было много «минусов» — к примеру, поиск производился только советских солдат, что с точки зрения науки не совсем корректно. Кроме того, была и негласная разнарядка — «уменьшить количество жертв», что также не самым лучшим образом отразилось на истине. Но, с другой стороны, государственная политика, связанная с Великой Отечественной, позволяла финансировать поиски. А тематические музеи, созданные при каждой школе, уже с первых лет учебы давали детям хоть и искаженное идеологией, но представление о том, что произошло в 1939—1945 годах.

ЛЬГОТ ЛИШЕНЫ

Сегодня, по мнению главы правления киевского городского и областного патриотического клуба «Поиск» Василия Рябчука, украинская молодежь уже слабо ориентируется в тех событиях. Почти не осталось «в живых» и вышеупомянутых музеев. Но даже не это главное: по словам В. Рябчука, нынче ни одно должностное лицо не курирует и не контролирует поисковые работы неизвестных солдат. «Теперь это дело только нас, энтузиастов, которые считают своим долгом найти и с почестями предать земле тела товарищей», — вздыхает глава правления «Поиска». В штате организации, которая с 1979 года нашла и установила личности более 29 тысяч солдат, сегодня — 14 ветеранов. Из них лишь шестеро получают за свои труды вознаграждение. От 40 до 100 гривен в месяц ). Согласно Закону о ветеранах, их организации освобождаются от уплаты коммунальных услуг, а также им бесплатно предоставляется помещение. Но несмотря на многочисленные просьбы — письменные и устные — к мэру Киева «Поиск» льгот лишен.

Тем не менее всем, кто просит организацию разыскать без вести пропавших родственников, здесь стараются помочь. Притом, что в последнее время таких заявок поступает все больше и больше. Ежегодно экспедиция, в которую все же удается привлечь студентов и старших школьников, обнаруживает от 18 до 40 останков погибших. По словам В. Рябчука, предварительно экспедиторов тщательно инструктируют. Во избежание неприятностей с правоохранителями, на каждого оформляется кипа документации, в которой четко указано время и место проведения раскопок. Для установления личности результаты экспедиций отправляются в архивы, а затем, если, конечно, поспособствуют местные власти, организовывается перезахоронение. Работы, правда, усложняются некоторыми традициями. К примеру, у советских солдат бытовало поверье: медальон на шее — верная примета скорой гибели. Посему от них солдаты стремились незамедлительно избавиться, хотя сегодня медальоны могли бы стать неплохими «зацепками». Не говоря уже о том, что, например, в Германии, по словам историков, даже во время войны к захоронениям относились более трепетно.

В то же время результаты работы украинских поисковиков, как говорится, налицо. По словам руководителя поисково-издательского агентства «Книга Памяти Украины» Романа Вишневского, уже закончена первая часть самого большого в этом роде проекта конца XX — начала XXI веков. Вышло в свет 250 томов поименного историко-мемориального сериала, на страницах которого увековечено более 6 миллионов воинов. Для этого постарались 1,5 миллиона добровольных помощников, а также сотрудники архивов стран СНГ и дальнего зарубежья. Более того, по словам Р. Вишневского, сейчас идет работа над компьютерной базой данных украинцев, погибших во время войны. И уже сейчас каждый желающий может заглянуть на сайт, который так и называется poimenno.org.ua.

Доктор исторических наук Юрий Шаповал убежден: сейчас мы имеем уникальный шанс создать действительно объективную картину Великой Отечественной. Еще живы очевидцы событий, но уже нет той идеологической зашоренности, характерной для советских времен. А значит, считает Ю. Шаповал, поиски неизвестных солдат могли бы стать реальной базой для примирения, о котором нынче так много и часто говорят политики.

«ЗНАЮ ЖИРНОЕ МЕСТО. ПОЙДЕМ ПОКОПАЕМ»

Есть у поисковой работы и другая, неприятная сторона. О ней корреспонденту «Дня» рассказал не пожелавший назваться — по понятным мотивам — частный коллекционер. Материальные реликвии войны больше интересуют «черных» археологов, нежели поиск неизвестных солдат. Все это добро обменивается либо продается за символическую цену знакомым «собирателям» (заметим, между теми, для кого такое собирательство — серьезное увлечение, а не способ «навара»). Или же сбывается спекулянтами людям, мягко скажем, ничего в этом не смыслящих, но считающих себя этими самыми коллекционерами. За цену, которая превышает реальную в 3— 5 раз. Вот, к примеру, классическая ситуация, особо распространенная, как говорят, в Севастополе. Неспециалисту предлагают: «Знаю «жирное» место, пошли покопаем». В процессе в место копания подкидывается, допустим, наградной немецкий перстень (заметим, что по оценкам специалистов, оригиналов на украинском рынке практически не бывает: или грубая подделка, или же точно изготовленная, но копия польского производства). «Нашедшийся» перстень «неофиту» сразу предлагают купить. Естественно, по цене настоящего.

Ни в коем случае собеседник «Дня» не пытается утверждать, что все организации, официально занимающиеся поиском неизвестных солдат (на что, напомним, нужно получить целую «стопку» разрешений), пользуются своим правом для того, чтобы вести свой, так сказать, бизнес. И в не самых «чистых» структурах, говорит он, есть честные люди, которые взялись за подобный поиск по велению сердца. Но факты, как говорится, налицо. Один представитель официальной (подчеркнем!) региональной организации, по словам этого коллекционера, честно признался: «Акции по перезахоронению мы делаем больше для проформы». Прозвучит чернушно, но на самом деле, по его же признанию, его куда больше интересуют золотые коронки с зубов, медальоны и т. д. на телах найденных солдат. Руководитель другой, весьма крупной поисковой организации (бывший археолог и журналист) получая деньги за каждого немецкого солдата, совершенно не проявлял желания, да простит читатель за брутальную цитату, «копать русских солдат». Потому что за это никто не платил. Стоит ли говорить о том, что поскольку некоторых больше интересует то, что на солдате, нежели он сам, многие имена «грозят» остаться безвестными?

«Копатели»-одиночки считают, что их следует оставить в покое. И сомневаются в том, что деятельность официальных поисковых организаций кто-то будет каким-то образом контролировать. Причина? Многозначительное указание пальцем вверх: «там» тоже есть коллекционеры. Почему оставить в покое? Потому что, по словам собеседника «Дня», для коллекционеров подобные «археологические раскопки» — дело весьма нерентабельное, это больше для души: одиночки или обмениваются реликвиями или же продают их за символическую цену. Своим же. Спекулянтов, по его утверждению, обходят десятой дорогой. «Многие, зная, что в некоторых селах большинство сидит без работы, приезжают туда и за символическую плату просят селян раскопать тот или иной участок. Потом это перепродается в троекратном размере.

Для того, чтобы поставить подобный «бизнес» на поток, нужно иметь внедорожник, дабы преодолевать немалые, по непроходной местности, расстояния — особенность такого поиска в том, что если бои и происходили на определенной местности, это еще не означает, что «результаты» в виде находок будут повсеместно, где ни копнешь. Плюс необходимость ездить, как минимум, по стране, как максимум — по местам всех крупных боев за ее пределами. Только «банальный» (но хороший, правда, по качеству) металлоискатель обойдется в полтысячи—тысячу долларов.

Стоит отметить, что если военная находка — не холодное или огнестрельное оружие, не боеприпасы, в Украине теоретически не накажут: все остальное под действие криминального кодекса не подпадает. В России же при милиции уже создано соответствующее подразделение. В свое время правоохранители, по словам нашего собеседника, обратили внимание на одного не совсем адекватного собирателя. Этот человек только за один сезон принес домой около 60-ти единиц оружия. Стояло у него под креслом пластиковое ведерко, полное тротила, на котором возлежала связка детонаторов от немецких гранат. Гранаты «собиратель» просто складывал в мешки из-под сахара. Когда этот арсенал был найден, стали особо пристально присматриваться и к другим увлеченным.

Стоит, к слову, заметить: многое из того, что всплывает на рынке военных реликвий — из запасников музеев. Во всяком случае, так утверждает наш собеседник: «смотришь на состояние вещи, и понимаешь, что выкопана она была лет двадцать— тридцать тому назад». Поэтому собиратели-одиночки, по его утверждению, могут поделиться находками только с теми музеями, в честности руководителей которых они не сомневаются.

Источник:http://www.partyofregions.org.ua/