Гость Гаврилов

Стихи

29 сообщений в этой теме

1941

Мы вышли из боя,

Но в замкнутом круге,

Как после запоя,

Не слушались руки.

Мы рваные раны

В ладони вжимали,

Пустые наганы

К виску приставляли.

Тянули на спичках –

Кто первый на мины,

И, с непривычки,

Мочились в штанины.

Нам в спину лупили,

Отход отрезая,

Мы матом их крыли,

Свинцом поливая.

Мы дрались, как черти,

В тисках окруженья,

И больше, чем смерти

Боялись паденья!

Вокруг озирались -

Нас всюду прижали,

Уже не прощались -

Смертельно устали.

Мы жадно курили

Махру под налетом,

Нас после убили,

Накрыв минометом,

Мы рыли штыками

Могилы ребятам…

Нас не было с вами,

Тогда, в сорок пятом.

1942 Кавказ

Мы сапогами месим грязь,

В бессильной злобе, матерясь –

Сырая ночь, уходим прочь

От перевала,

Вода в дырявом сапоге,

Кровь запеклась на рукаве,

Нас окружают в темноте

Враги и скалы.

Ракеты чертят небосвод,

От батальона только взвод –

Ну, вот и все, что от него

Еще осталось,

Патронов только для броска,

Приклад, да лезвие ножа,

А за спиной тяжелый бой,

Боль и усталость…

Хрипит, кончаясь, комиссар,

От гимнастерок мокрых пар,

Глотает взвод соленый пот,

Не закурить!

Патронов нет, но пулемет

Сержант оставить не дает,

Вот сволота! Ну, на хрена

Его тащить?

Ну, может, хватит отступать –

Один ведь ляд, где пропадать!

Заляжем тут, как подойдут,

Так примем бой…

Их все равно не обмануть,

Слышь, командир, чего тянуть?

Спрячь пистолет, ведь мочи нет,

Да черт с тобой!

Четвертый час – хоть глаз коли,

Кровь по башке, в глазах круги,

Вот-вот рассвет, а там привет –

Не выйти днем!

Уж, если здесь нас припекут,

Тогда уж точно всем ”капут” –

Не окопаться, не прорваться

Под огнем…

Совсем светло, ну вот и все,

На этот раз не пронесло –

Всем за скалу! Я задержу

На полчаса…

… Он крыл и немцев и Кавказ,

Но задержал на целый час,

Потом в глазах рассвет погас,

Кровь из виска…

1943 Возвращение

Я еще вернусь к тебе

Грустным дождиком осенним,

Листопадом – сновиденьем,

При погонах и звезде.

Постучусь в твое окно

Вместе с эхом утром рано,

Белым облаком тумана

Окунусь в твое тепло.

Ты еще так сладко спишь

Под шаги часов настенных,

В этих сумерках неверных

Занавесит окна тишь.

Треугольником письмо

На комоде. Неужели

Так листочки пожелтели?

Значит, все-таки, дошло.

Значит, все-таки, успел

Рассказать, как я скучаю,

Как люблю и вспоминаю…

Как вернуться я хотел.

Помню – тихо снег упал

На поля, на край окопа.

Я сидел у пулемета,

Улыбался и писал.

Я писал, что скоро враг

Уползет к своим границам,

И тогда, я белой птицей

Прилечу, через Рейхстаг!

И о том, что скоро в бой

За деревню на пригорке

Мы пойдем. И что, Егорке

Берегу гостинец свой.

В 43-м, той зимой…

Вырос сын. И внуки, тоже…

Я вернулся. И по коже,

По твоей, скользнул слезой…

1944 Ас

Эпилог вместо пролога.

”…Ночью была перехвачена радиограмма русских, из которой стало ясно, что погибший пилот был знаменитым советским асом, неоднократно награжденный Золотой Звездой Героя Советского Союза.

Следует отдать ему должное – он был отличным летчиком.”

Ханс-Ульрих Рудель, пилот пикирующего бомбардировщика Ю-87 (штука)

Мы зевнули, проклятье! Это были ”иваны”,

Справа Днестр, за ним танки вышли в прорыв,

Сверху яркое Солнце, а снизу – туманы,

И навстречу – шестерка, вираж заложив…

А мы строй развалили, повиснув над целью,

Понадеялись – ”наши”, махнули крылом,

Заблажил пулеметчик, залязгал турелью…

Поздно! Первая ”штука” рванула огнем.

Не успеть, не увидеть – кто выжил, кто спасся,

”Юнкерс” коршуном к низу, сквозь узкий овраг,

Под изогнутой плоскостью молнией трасса –

Значит, дышит в затылок пропеллером Лаг!

Значит, времени нет, ухожу коридором,

Бомбы – к черту, задача его обмануть –

Он быстрей, он проскочит с ревущим мотором,

И тогда я ударю в распятую грудь!

Но повис, как бульдог, растопырил закрылки,

Сбросил скорость на ”нет”, и короткими бьет,

Он завалит меня, уже с этой попытки,

И молчит борт стрелок – разбит пулемет.

Так, похоже, он мастер – играем в ”пятнашки”,

Разворот, полубочка, и снова – к земле,

Я цепляю винтом полевые ромашки,

И послушен рычаг управления мне.

Он легко повторяет любые маневры,

Высота 10 метров, и ниже нельзя!

Я ослеп из-за пота, и вырваны нервы,

И скулит мне в наушники кто-то: ”Земля!!!”

Я уже паникую – нарвался на аса,

Хорошо, остальные остались вверху!

Стала ближе и яростней белая трасса,

И опять, только чудом, я вскользь ухожу…

Вот он рядом, чуть справа, раскрашенным коком,

Острым диском пропеллера, тонким крылом,

И в стекле фонаря, в этом профиле строгом,

Улыбнулась мне Смерть побелевшим лицом!

А вот это – конец, вижу – не оторваться,

Ну, еще полминуты, собраться, понять…

Так нелепо… Как жаль - не успеть попрощаться,

И смириться – не ЖИТЬ! не ЛЮБИТЬ! не ЛЕТАТЬ!

А потом он отстал ослепительным взрывом,

Зацепив чем-то землю, ударом глухим…

Я вернулся живым и, с каким-то надрывом

Пил всю ночь до утра, и беседовал с ним…

PS. Я долго искал, но так и не смог точно узнать имя погибшего летчика. Примерно в это же время погиб дважды Герой Советского Союза капитан Карпов. Полковник Рудель, по всей видимости, считал, что тем асом был именно он. Но Карпов сражался не на этом фронте. В бою с Руделем погиб совсем другой летчик. У него не было высоких наград, иначе бы его имя упомянули в сводках потерь. Но он был АСОМ.

Берлин 1945

Лязгнул люк…

Осторожно Тишину изучая,

Копоть узкой полоской скользнула сквозь щель,

И расплавленным Солнцем глаза застилая,

Сладким запахом в ноздри ударил Апрель.

Еще теплая сталь под ладонью шершавой -

Изгибаясь змеей, заскользил по броне,

Пыль, безмолвно вальсируя осыпью ржавой,

Расстилала постель на сожженной земле…

Справа жмется всем телом к руинам пехота,

Слева в доме пожар, там теперь никого,

Значит – чисто…

а то помирать неохота,

Если тут до Победы километр всего!

Не за тем я к Берлину шел четыре столетья,

Стольких близких теряя, их жизнью живя,

Эта ”тридцать четверка” у меня уже третья,

Два ранения, ”Гвардия” и ордена…

Так, посмотрим в чем дело…?

- Ну, вот же зараза!

Есть - достал таки ”фаустник” правый каток…

- Старшина, лезь сюда! Остальным – в оба глаза!

- Ну, что скажешь, механик?

– Покурим, Сашок…

Тут крути- не крути, командир - передышка.

Здесь работы на день! Вот такие дела…

На, курни… и без нас, говорю – немцу крышка!

… Тишина-то какая! Может, наша взяла?

- Сань, чего самоходку не с первого раза?

Она сколько попала! Хорошо – рикошет…

- Ну а ты, почему тормознул без приказа?

Чтобы целиться лучше? Струхнул, что ли, дед?

- Это брось, лейтенант, у меня же три ”Славы”!

Я, считай, отбоялся на Курской дуге,

Впрочем… помнишь - ”Пантера” у самой Варшавы

Нас достала? А я, уж… Спасибо тебе.

Грохнул выстрел. Упали…

– Ты глянь, снайпер – самка собаки!

Вон он, метров за двести, бликует в окне…

Нет, ну ты посмотри, ведь какая подлюка –

Огрызается, мать твою!

… Саня… ты где?!

Башня плавно качнулась в смертельном движеньи,

В панораме прицела - оконный проем.

Громом плюнуло дуло по створу мишени,

Раскололо этаж… Полыхнуло огнем…

А потом был бросок страшным, быстрым приливом,

Полусогнуто скалясь, пехота пошла…

И неслось в эти спины по-волчьи, с надрывом –

Сашка! Сашенька... Ну-у, почему не М-Е-Н-Я!

Плакал старый танкист, и от боли немея,

Прижимая к груди синь распахнутых глаз,

Отпускал в тишину ароматов Апреля

За полдня до Победы…

А может – за час…

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

МЕДАЛЬ "ЗА ОТВАГУ"

Забыл я патетику выспренных слов

О старой моей гимнастерке.

Но слышать приглушенный звон орденов

До слез мне обидно и горько.

Атаки и марши припомнились вновь,

И снова я в танковой роте.

Эмаль орденов - наша щедрая кровь,

Из наших сердец-позолота.

Но если обычная выслуга лет

Достойна военной награды,

Низведена ценность награды на нет,

А подвиг... - кому это надо?

Ведь граней сверканье и бликов игра,

Вы напрочь забытая сага.

Лишь светится скромно кружок серебра

И надпись на нем - "За отвагу".

Приятно мне знать, хоть чрезмерно не горд:

Лишь этой награды единой

Еще не получит спортсмен за рекорд

И даже генсек - к именинам.

post8991151767441thumbgm9.jpg

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Хорошие стихи, но мне кажется есть маленькая неточность

Приятно мне знать, хоть чрезмерно не горд:

Лишь этой награды единой

Её не получит спортсмен за рекорд

И даже генсек - к именинам

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Смерть солдата

Грянул гром шагах в десяти

И наполнил стакан тишины до краев

Лишь медали звенят на груди, и скворцы

Учит реквием стайка бездушных скворцов

Грянул гром, и расскаты его постучались в окно

Далеко

Пара девичьих глаз превратилась в стекло

Ветеран

Ветеран, пот со лба взмахнув,

После участия в параде,

Сел на скамью передохнуть,

Опять представлен к награде ...

Папиросу молча достал,

Глубоко затянулся ею,

Показуха - тихо назвал,

Ежегодную эту затею ...

Был он могуч и силен

пятьдесят лет назад,

А сегодня, конечно, не он

Диктует жизни парад ...

Ветеран победителем вышел,

В схватке с немецкой ратью,

Ветеран беззащитным стал,

В споре с российской властью ...

Ветерану осталось жить,

Пару раз вздохнуть ...

Он остается нищим быть,

Другим дано богатеть ...

ПОДАРОК

Предыстория стиха;

Средний размер месячных пенсий в сентябре 2006 г., по предварительным данным, составил 2632,5 руб. на человека.

28 марта в Екатеринбург прибыла гуманитарная помощь ИЗ ГЕРМАНИИ для ветеранов Великой Отечественной войны. В посылке собраны необходимые вещи: одежда, обувь, постельные принадлежности, предметы гигиены, инвалидные коляски и пр. Распределять помощь будет специально организованная комиссия, ИСХОДЯ ИЗ ПОЛУЧЕННЫХ ОТ ВЕТЕРАНОВ ЗАЯВОК

Сержант запаса. Всю войну прошёл

Сапёром. После – институт, наука…

Жена, сосед-"афганец", скромный стол;

И, может быть, приедет дочка с внуком.

Звонок в прихожей. Всем гостам он рад –

Великий праздник, день Победы в мае!

И свой пиджак, тяжёлый от наград,

С трудом накинув, двери открывает.

Две женщины; мужчина – деловит,

С коробкою приличного размера…

"Мы поздравляем… Вас благодарит

Германия… как "Славы" кавалера…

Борца с фашизмом… и здоровья Вам!

Чай? – нет, спасибо, адресов-то много".

Когда опомнился – ни мужика, ни дам;

Цветы, открытка, и коробка у порога.

Сосед берёт коробку: "Тяжела,

Я сам втащу, а то картон-то треснет".

Вгляделся в надпись, хмыкнул: "Ну, дела;

Васильич, глянь – от фрицев, "aus Dresden"!

Глядит непонимающе старик

На надпись, на жену и на соседа:

Как!? Помощь получает фронтовик

Не от своих – от немцев? В день Победы?

Он никогда не упрекал страну

За скромный быт; за то, что он годами

Не мог прожить на пенсию одну,

Которую как милостыню дали.

Коробку вскрыл: какой-то коврик пестрый;

Бельё, одежда, бритвенный прибор,

Ботинки, мыло; наволочки, простынь…

Рука шампунь роняет на ковёр…

Подарок к празднику?

СТРАНЫ ЕГО ПОЗОР!

Достойную смерть ветерану

Наклонился, пошарил, орденами звеня.

Вот бутылка пустая, ей ведь тоже цена.

Кто то выбросил куртку, в ней еще бы ходить.

Скоро пенсия будет, до нее бы дожить.

Шестьдесят лет победы справляет страна.

Когда то давно началась та война.

Мы молоды были нам все по плечу.

В болотах, в окопах «живи - не хочу».

Бомбежки, атаки и мессеры сверху.

А после боя все на поверку.

Кто жив, а кто ранен, иль может убит.

И водку сквозь слезы - ни кто не забыт.

«Ни кто не забыт и ни что не забыто».

Земля уж сравнялась, что войною изрыта.

Земля зажила и мы еще живы.

Хотя уж немного совсем до могилы.

Последняя радость осталась у нас.

Чтоб внуки почаще бывали подчас.

И детям и внукам гостинцев купить.

А то ведь дорогу могут забыть.

Прости нас отчизна нам много не надо.

Достойную жизнь, что отстояли когда-то.

Мы знаем что трудно – в стране перемены-

Растить олигархов и миллиардеров.

Уж если по штукам нас посчитать.

На олигарха не больше чем пять.

Так в чем же проблемы иль может слабо.

Тому олигарху нас взять под крыло.

Ему мы дорогу в Европу открыли.

Куриные ноги оттуда приплыли.

А до войны МЫ Европу кормили.

И денег для пенсий в стране нашей были.

Ну вот размечтался, ковыряясь в помойке

Хвала Горбачеву и перестройке

Путину слава! В монетизацию верь.

Достойную смерть ветерану теперь.

Где наша Родина?

В дверь с честью павший не войдет.

Мне в душу не заглянет.

Он не потребует отчет

И мне судьей не станет.

Я на его вопрос, поверь,

Ответить не сумею...

"Где наша Родина теперь?

Что сделали вы с нею?"

Когда придется умереть,

В каком предстанем свете?

И как сейчас в глаза смотреть

Мы можем нашим детям?

День Победы

Стало модно ругать и хаять

И престижно по-левому лаять,

А героев считать врагами,

И Победу топтать ногами.

Есть понятие: ПОДВИГ и ГОРДОСТЬ

Не затмит их злословия подлость!

Есть понятие ДОЛГА и ЧЕСТИ -

И примеров в Великой - не счесть нам!

И не нужно мешать всё в кучу:

революцию, сталина...кучму...

Не позорьте живых Ветеранов,

И Героев, познавших тиранов.

День Победы - Добра созидатель!

День Победы - это ВЕРА!

Кто не думает так - тот предатель

Для страны своей - высшая мера!

60-летие Победы (недожившим)

Вы не узнали славной даты,

Талмуд обманутых надежд,

Монетизацию награды,

Воров зажравшихся кортеж…

Вы не дожили до Победы

Землю, укрыв снопами тел,

Раз в год слюнявые объедки

Вам не совали между дел…

Вас не поили кровью внуков

В Афгане, а потом в Чечне.

Вы не метались ночью в муках

"В какой же ваучер цене?"

Вы не вкусили мрак дефолта,

И деревянные рубли,

Вы не видали наглых торгов

Страной, что предки сберегли

Вас не меняли на консервы,

Вас не лишали жалких льгот,

Не приносили нагло в жертву

На террористский эшафот…

…жаль не обняли вы любимых,

Уйдя в снега, уткнувшись в пыль…

Лишь с журавлей, парящих клином,

Стон ваших душ летит в ковыль…

Изменено пользователем
0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

ЗА КАКОГО СОЛДАТА Я МИРНО ЖИВУ?

Я проснулся в холодном поту,

Матерясь и в бегу задохнувшись.

Я проснулся и вражий свинец

Не успел окровавить мне грудь.

В реве танков горячая жуть,

И, уже предрешенный, конец

Отпустили дрожащую душу,

Отступая в ночи черноту.

Не узнать мне уже - кто я был в том бою?

И бульдозер, не танк, снег скребет во дворе,

Но спокойствие в жизнь не вернулось мою

В этом мирном и тихом вполне январе.

Был реален кровавый тот бред,

И свист пуль, и разрывы гранат.

Был реален оскаленный фриц,

Из окопа стрелявший в меня.

И не мог я уйти от огня,

И в атаку не мог не ходить,

Потому, что Победы парад

Еще требовал многих побед.

Кто-то пал в том бою. А я цел и здоров.

Под грохочущих траков размеренный шум

Завершает бульдозер расчистку снегов.

Во дворе, где я мирно живу и дышу.

Тихо время будильник считал.

Лег я снова, но мне не спалось.

За окном начинался рассвет,

Очень мирный рассвет над страной.

Только сон оборвавшийся мой,

Как осколка горячего след,

Сердце мне продырявил насквозь

И солдата сразил наповал.

Он в атаке погиб. Я проснуться успел

То, что было во сне, было все наяву.

И осколком вопрос шевелится во мне:

За какого солдата я мирно живу?

Точно знаю, что бой этот был

На разрытом январском снегу

Танков рев, и осколочный свист,

И железо, пробившее грудь,

И атаки кровавая суть,

И оскаленный в страхе фашист!

Был «за Родину!» клич ну бегу.

Был солдат, что меня заслонил.

Только так ли живу, как хотел тот солдат,

Подаривший мне мирную жизнь и покой?

Тот, приблизивший майский победный парад,

Был в атаке убит.

Отобрал самые лучшие. Остальные стихи можно найти здесь.

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Это естественно не мои стихи .

Душу рвут.

О ЧЁМ НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ

Лежала женщина. Лежала

В снегу на взятой высоте.

Торчала рукоять кинжала

В ее округлом животе.

Мела метель под Старой Руссой

Вдоль укрепленной полосы

И шевелила космы русой,

В морозном инее косы.

Лежала женщина. Лежала

У бездны бреда на краю.

И мертвой мукою рожала

Живую ненависть мою.

Михаил Дудин †1993

БАЛЛАДА О КАСКАХ

Убили друг друга когда-то

Два разных по крови солдата.

Один прошептал: “God mit uns!”

Утюжили пахоту танки,

Солдат засыпая останки,

А время безстрастно летело –

Земля поглотила два тела.

Остались на поле две каски –

Стальные, защитной окраски.

Но ржавчина сделала дело –

Две дырки в металле проела.

Тянулась на солнышка ласку

Ромашка сквозь русскую каску.

Сквозь дырку немецкой – змея

Скользила, угрозу тая.

Играли мальцы без опаски,

Заметили старые каски –

Два эха войны мировой,

Два знака вражды групповой.

Убили змею пацаны,

А каски забрали с собою –

Приметы далекой войны,

Приметы смертельного боя.

Стояла ромашка красиво,

Как памятник сыну России,

А мертвой гадюки дуга

Валялась, как саблин врага…

И дажеземля различала

Два разных –

по духу –

начала.

Георгий Зайцев

БАЛЛАДА О ТРЕХ ПРОЦЕНТАХ

Жил на свете бухгалтер Леснихин

от державных забот вдалеке,

в старом доме, на улочке тихой,

в незаметном своем городке.

Был он робок, со всеми приветлив,

был не молод – виски с сединой,

и под именем ставил в анкете:

год рождения – двадцать второй.

Жил он просто: вставал спозаранку,

ровно в восемь – в конторе не гость –

он с коротенькой орденской планкой

пиджачишко свой вешал на гвоздь.

В нарукавники синего цвета

онпривычно влезал всякий раз,

и высчитывал точно проценты,

и сводил аккуратно баланс…

Но однажды с рябой киноленты,

полыхающей с белой стены,

он услышал о страшных процентах –

трех процентах, пришедших с войны.

А с экрана – наотмашь по нервам –

голос все уточнял, как живой:

«Год рождения – двадцать первый,

год рождения – двадцать второй.

Год рожденья…» То цепко, то зыбко

цифра билась, впивалась в висок:

«Три процента? Нет-нет, здесь ошибка…»

(Он ведь знал в арифметике толк.)

Одиноко над стареньким фото –

тридцать три позабытых лица, -

вновь и вновь вспоминая кого-то,

он всю ночь просидел до конца.

Ваня, Миша и Лева Коврыжин –

весь десятый… Но билось в виске –

если я в этом крошеве выжил,

значит, вы… Неужели вы все?..

Он не верил: здесь явно ошибка.

Он исправит, найдет ее сам.

Он звонил и расспрашивал хрипло,

слал запросы по всем адресам.

Но безжалостно, непоправимо

приходил за ответом ответ:

Миша Волков – у Старого Крыма,

под Моздоком – Иван Пересвет,

Лев Коврыжин – 20 марта,

за Дунаем, к исходу войны…

Ничего не исправил бухгалтер,

лишь добавил себе седины…

В городке, неприметном и тихом,

с полинявшей на солнце листвой,

проживает бухгалтер Леснихин.

Вы, возможно, встречали его.

Он живет в двух кварталах от центра,

в старом доме над сонной рекой.

Он из тех, он из тех трех процентов:

год рождения – двадцать второй.

Александр Ковалев

Когда это будет, не знаю,

В краю белоногих берез

Победу девятого мая

Отпразднуют люди без слез.

Поднимут старинные марши

Армейские трубы страны,

И выедет к армии маршал,

Не видевший этой войны.

И мне не додуматься даже,

Какой там ударит салют,

Какие там сказки расскажут

И песни какие споют.

Но мы-то доподлинно знаем:

Нам знать довелось на роду,

Что было девятого мая

С утра в сорок пятом году.

Сергей Орлов

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Статья со стихами продублирована на ЖЖ проекта "Георгиевская ленточка", туда же добавлены некоторые стихи уважаемых участников форума (с соотв. подписями) + стихи др. участников комьюнити.

Из последнего, стихи фронтовой медсестры Юлии Друниной...

ДВА ВЕЧЕРА

Мы стояли у Москвы-реки,

Теплый ветер платьем шелестел.

Почему-то вдруг из-под руки

На меня ты странно посмотрел -

Так порою на чужих глядят.

Посмотрел и - улыбнулся мне:

- Ну какой же из тебя

Солдат?

Как была ты, право,

На войне?

Неужель спала ты на снегу,

Автомат пристроив в головах?

Я тебя

Представить не могу

В стоптанных солдатских сапогах!..

Я же вечер вспомнила другой:

Минометы били,

Падал снег.

И сказал мне тихо

Дорогой,

На тебя похожий человек:

- Вот лежим и мерзнем на снегу, Будто и не жили в городах...

Я тебя представить не могу

В туфлях на высоких каблуках...

Я ушла из детства в грязную теплушку,

В эшелон пехоты, в санитарный взвод.

Дальние разрывы слушал и не слушал

Ко всему привыкший сорок первый год.

Я пришла из школы в блиндажи сырые,

От Прекрасной Дамы в «мать и перемать»,

Потому что имя ближе, чем «Россия»,

Не могла сыскать.

ЗИНКА

Поэма

Памяти однополчанки,

Героя Советского Союза

Зинаиды Самсоновой

1

Мы легли у разбитой ели,

Ждем, когда же начнет светлеть.

Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, гнилой земле.

- Знаешь, Юлька, я - против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Дома, в яблочном захолустье,

Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый,

У меня - лишь она одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик

Беспокойную дочку ждет...

Знаешь, Юлька, я - против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле-еле.

Вдруг нежданный приказ: «Вперед!»

Снова рядом в сырой шинели

Светлокосый солдат идет.

2

С каждым днем становилось горше.

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Оршей

Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку,

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам

Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы,

Мы хотели со Славой жить.

. . . Почему же в бинтах кровавых

Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью

Укрывала я, зубы сжав.

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

3

Знаешь, Зинка, я - против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где-то в яблочном захолустье

Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый.

У нее ты, была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом стоит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

- Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала.

Целовались.

Плакали

И пели.

Шли в штыки.

И прямо на бегу

Девочка в заштопанной шинели

Разбросала руки; на снегу.

Мама!

Мама!

Я дошла до цели...

Но в степи, на волжском берегу,

Девочка в заштопанной шинели

Разбросала руки на снегу.

Я только раз видала рукопашный,

Раз - наяву. И сотни раз - во сне...

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Кто-то бредит.

Кто-то злобно стонет.

Кто-то очень, очень мало жил.

На мои замерзшие ладони

Голову товарищ положил.

Так спокойны пыльные ресницы.

А вокруг - нерусские края.

Спи, земляк,

Пускай тебе приснится

Город наш и девушка твоя.

Может быть, в землянке,

После боя,

На колени теплые ее

Прилегло усталой головою

Счастье беспокойное мое...

Нет, это не заслуга, а удача

Стать девушке солдатом на войне.

Когда б сложилась жизнь моя иначе,

Как в День Победы стыдно было б мне!

С восторгом нас, девчонок, не встречали:

Нас гнал домой охрипший военком.

Так было в сорок первом. А медали

И прочие регалии - потом...

Смотрю назад, в продымленные дали:

Нет, не заслугой в тот зловещий год,

А высшей честью школьницы считали

Возможность умереть за свой народ.

Не все смогли спокойно перенеси 91 год. В декабре 91 Юлия Друнина покончила с жизнью...

СУДНЫЙ ЧАС

Покрывается сердце инеем

Очень холодно в судный час...

А у вас глаза как у инока

Я таких не встречала глаз.

Ухожу, нету сил.

Лишь издали

(Все ж крещеная! )

Помолюсь

За таких вот, как вы,

За избранных .

Удержать над обрывом Русь.

Но боюсь, что и вы бессильны.

Потому выбираю смерть.

Как летит под откос Россия,

Не могу, не хочу смотреть!

1991

На исходе сумрачного дня

Теплый луч вдруг обласкал меня.

Пробежал легко по волосам,

Хоть того и не заметил сам.

Теплый луч, скользни по мне потом -

Над моим заброшенным крестом.

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вот тоже - мороз по коже ...

__________________________

Если дорог тебе твой дом,

Где ты русским выкормлен был,

Под бревенчатым потолком,

Где ты, в люльке качаясь, плыл;

Если дороги в доме том

Тебе стены, печь и углы,

Дедом, прадедом и отцом

В нем исхоженные полы;

Если мил тебе бедный сад

С майским цветом, с жужжаньем пчел

И под липой сто лет назад

В землю вкопанный дедом стол;

Если ты не хочешь, чтоб пол

В твоем доме фашист топтал,

Чтоб он сел за дедовский стол

И деревья в саду сломал...

Если мать тебе дорога —

Тебя выкормившая грудь,

Где давно уже нет молока,

Только можно щекой прильнуть;

Если вынести нету сил,

Чтоб фашист, к ней постоем став,

По щекам морщинистым бил,

Косы на руку намотав;

Чтобы те же руки ее,

Что несли тебя в колыбель,

Мыли гаду его белье

И стелили ему постель...

Если ты отца не забыл,

Что качал тебя на руках,

Что хорошим солдатом был

И пропал в карпатских снегах,

Что погиб за Волгу, за Дон,

За отчизны твоей судьбу;

Если ты не хочешь, чтоб он

Перевертывался в гробу,

Чтоб солдатский портрет в крестах

Взял фашист и на пол сорвал

И у матери на глазах

На лицо ему наступал...

Если ты не хочешь отдать

Ту, с которой вдвоем ходил,

Ту, что долго поцеловать

Ты не смел,— так ее любил,—

Чтоб фашисты ее живьем

Взяли силой, зажав в углу,

И распяли ее втроем,

Обнаженную, на полу;

Чтоб досталось трем этим псам

В стонах, в ненависти, в крови

Все, что свято берег ты сам

Всею силой мужской любви...

Если ты фашисту с ружьем

Не желаешь навек отдать

Дом, где жил ты, жену и мать,

Все, что родиной мы зовем,—

Знай: никто ее не спасет,

Если ты ее не спасешь;

Знай: никто его не убьет,

Если ты его не убьешь.

И пока его не убил,

Ты молчи о своей любви,

Край, где рос ты, и дом, где жил,

Своей родиной не зови.

Пусть фашиста убил твой брат,

Пусть фашиста убил сосед,—

Это брат и сосед твой мстят,

А тебе оправданья нет.

За чужой спиной не сидят,

Из чужой винтовки не мстят.

Раз фашиста убил твой брат,—

Это он, а не ты солдат.

Так убей фашиста, чтоб он,

А не ты на земле лежал,

Не в твоем дому чтобы стон,

А в его по мертвым стоял.

Так хотел он, его вина,—

Пусть горит его дом, а не твой,

И пускай не твоя жена,

А его пусть будет вдовой.

Пусть исплачется не твоя,

А его родившая мать,

Не твоя, а его семья

Понапрасну пусть будет ждать.

Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей!

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!

К. Симонов

1942

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Когда на смерть идут - поют,

А перед этим можно плакать.

Ведь самый страшный час в бою -

час ожидания атаки.

Снег минами изрыт вокруг

и почернел от пыли минной.

Разрыв - и умирает друг.

И значит смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черед,

За мной одним идет охота.

Будь проклят сорок первый год,

и вмерзшая в снега пехота.

Мне кажется, что я магнит,

Что я притягиваю мины.

Разрыв - и лейтенант хрипит,

И смерть опять проходит мимо.

Но мы уже не в силах ждать,

И нас ведет через траншеи

окоченевшая вражда,

штыком дырявящая шеи.

Бой был коротким. А потом

глушили водку ледяную,

и выковыривал ножом

из-под ногтей я кровь чужую.

Семен Гудзенко

Изменено пользователем
0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Мужчины мучали детей.

Умно. Намеренно. Умело.

Творили будничное дело,

Трудились - мучали детей.

И это каждый раз опять, -

Кляня, ругаясь без причины...

И детям было не понять,

Чего хотят от них мужчины.

За что - обидные слова,

Побои, голод, псов рычанье?

И дети думали сперва,

Что это за непослушанье.

Они представить не могли

Того, что было всем открыто:

По древней логике земли,

От взрослых дети ждут защиты.

А дни всё шли, как смерть страшны,

И дети стали образцовы,

Но их всё били.

Так же.

Снова.

И не снимали с них вины.

Они хватались за людей.

Они молили. И любили.

Но у мужчин «идеи» были,

Мужчины мучали детей.

Я жив. Дышу. Люблю людей,

Но жизнь бывает мне постыла,

Как только вспомню: это - было.

Мужчины мучали детей.

© Наум Коржавин 1961

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Шесть юнкерсов бомбили эшелон.

Хозяйственно, спокойно, деловито.

Рожала женщина, глуша старухи стон,

Желавшей вместо внука быть убитой.

Шесть юнкерсов… Я к памяти взывал,

Когда мой танк, зверея, проутюжил

Колонну беженцев – костей и мяса вал -

И таял снег в крови дымящей лужах.

Шесть юнкерсов? Мне есть что вспоминать.

Но почему же совесть шевелится,

И ноет, и мешает спать,

И не дает возмездьем насладиться?

____________________________________

Мой товарищ, в предсмертной агонии

Не зови понапрасну друзей.

Дай-ка лучше согрею ладони я

Над дымящейся кровью твоей.

И врача не зови. Ты не маленький,

Ты не ранен, ты –просто убит.

Дай на память сниму с тебя валенки -

Нам еще наступать предстоит.

_________________________________

Есть у моих товарищей танкистов,

Не верящих в святую мощь брони,

Беззвучная молитва атеистов:

- Помилуй, пронеси и сохрани.

Стыдясь друг друга и себя немного,

Пред боем, как и прежде на Руси,

Безбожники покорно просят Бога:

- Помилуй, сохрани и пронеси.

И. Деген.

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Сергей Орлов, стихи

Поутру, по огненному знаку,

Пять машин «KB» ушло в атаку.

Стало чёрным небо голубое.

В полдень приползли из боя двое.

Клочьями с лица свисала кожа,

Руки их на головни похожи.

Влили водки им во рты ребята,

На руках снесли до медсанбата.

Молча у носилок постояли

И ушли туда, где танки ждали.

__________________________

Рыжим кочетом над башней

Пламя встало на дыбы…

Как я полз по снежной пашне

До окраинной избы.

Опалённым ртом хватая

Снега ржавого куски.

Пистолет не выпуская

Из дымящейся руки…

__________________________

Вот человек – он искалечен,

В рубцах лицо. Но ты гляди

И взгляд испуганно при встрече

С его лица не отводи.

Он шёл к победе, задыхаясь,

Не думал о себе в пути,

Чтобы она была такая:

Взглянуть – и глаз не отвести!

________________________________

Она молилась за победу,–

Шесть сыновей на фронт ушли,

Но лишь когда упал последний,

Чтоб никогда не встать с земли,

Победа встала на пороге,

Но некому её встречать...

– Кто там?.. –

Спросила вся в тревоге

От слёз ослепнувшая мать.

___________________________

Когда это будет, не знаю:

В краю белоногих берез

Победу девятого мая

Отпразднуют люди без слез.

Поднимут старинные марши

Армейские трубы страны,

И выедет к армии маршал,

Не видевший этой войны.

И мне не додуматься даже,

Какой там ударит салют,

Какие там сказки расскажут

И песни какие споют.

Но мы-то доподлинно знаем,

Нам знать довелось на роду,-

Что было девятого мая

Весной, в сорок пятом году.

__________________________

Его зарыли в шар земной,

А был он лишь солдат,

Всего, друзья, солдат простой,

Без званий и наград.

Ему как мавзолей земля -

На миллион веков,

И Млечные Пути пылят

Вокруг него с боков.

На рыжих скатах тучи спят,

Метелицы метут,

Грома тяжелые гремят,

Ветра разбег берут.

Давным-давно окончен бой...

Руками всех друзей

Положен парень в шар земной,

Как будто в мавзолей...

______________________________

Остаётся небольшая малость:

Жизнь дожить без лишней суеты, –

Так, как в дни, когда она касалась

Ежечасно бешеной черты

И могла сгореть в одно мгновенье,

Может, тыщу раз на каждом дню…

Не пугаться, не искать спасенья,

Не питать надежды на броню.

______________________________

Тысячелетие второе

Кончается, а что за ним?

Какие там грядут герои?..

Не ведаем, что сотворим.

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пусть и хорошо известные стихи, но все же…

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные, злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!-

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,

Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти проселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и с песнею женскою

Впервые война на проселках свела.

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,

По мертвому плачущий девичий крик,

Седая старуха в салопчике плисовом,

Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?

Но, горе поняв своим бабьим чутьем,

Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,

Покуда идите, мы вас подождем.

"Мы вас подождем!"- говорили нам пажити.

"Мы вас подождем!"- говорили леса.

Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища

На русской земле раскидав позади,

На наших глазах умирали товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.

Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я все-таки горд был за самую милую,

За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила,

Что, в бой провожая нас, русская женщина

По-русски три раза меня обняла.

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Тут вот что попалось в инете . Пусть это и песни...

10-й танковый Днепровский ордена Суворова корпус.

" Еще немного в тему:

Песня о черных ножах

Песня написана в 1943 году в Брянских лесах после первой операции, проведенной корпусом.

Слова Р. Нотик

Музыка Н.Комма и И. Овчинина

Шепчут в страхе друг другу фашисты,

Притаясь в темноте блиндажей:

Появились с Урала танкисты—

Дивизия черных ножей.

Беззаветных бойцов отряды,

Их отваги ничем не убьешь.

Ой, не любят фашистские гады

Наш уральский стальной черный нож

Как с брони автоматчики спрыгнут,

Никаким их огнем не возьмешь.

Добровольцев не смять лавину,

Ведь у каждого черный нож.

Мчатся танков уральских громады,

Вражью силу бросая в дрожь,

Ой, не любят фашистские гады

Наш уральский стальной черный нож

Мы напишем седому Уралу:

«Будь уверен в сынах своих,

Нам не зря подарили кинжалы,

Чтоб фашисты боялись их».

Мы напишем: «Воюем, как надо,

И уральский подарок хорош»

Ой, не любят фашистские гады

Наш уральский стальной черный нож

Марш Уральского добровольческого танкового корпуса.

Песня написана в 1943 году перед отправкой корпуса с Урала на фронт.

Слова Н. Тихомирова

Музыка К. Кацман

Нас Отчизна к оружию призвала

Защищать жизнь, свободу и честь.

И пошли добровольцы Урала

В грозный корпус, неся врагу смерть

Припев:

За Отчизну, за Родину,

За советский наш строй,

Добровольческий грозный

Уральский танковый корпус, в бой

Как родных нас в поход собирали,

Пушки, танки народ покупал,

Снаряжение добротное дали—

Всем снабдил нас могучий Урал.

Припев:

За Отчизну, за Родину,

За советский наш строй,

Добровольческий грозный

Уральский танковый корпус, в бой "

http://www.srpo.ru/forum/index.php?topic=440.0

Изменено пользователем
0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

И ещё добавка с разъяснениями -

Черный нож — подарок златоустовских рабочих уральцам — добровольцам корпуса.

На Орловщине в сражении крещенная...

В годы Великой Отечественной войны, начиная с 1941 года специально для Уральского добровольческого танкового корпуса было выпущено 3356 финских ножей.

Это короткие тяжелые клинки с черными рукоятками, находившиеся на вооружении наших танкистов, внушали врагам страх и уважение. "Шварцмессер панцерн дивизион" - танковый дивизия «Черные ножи» - так назвала немецкая разведка Уральский корпус на Курской дуге летом 1943 года.

Черный нож - народное название армейского ножа образца 1941 года, выпускавшегося Златоустовским инструментальным комбинатом в годы Великой Отечественной войны. По форме "черный нож" представлял собой нож финского образца с прямым однолезвийным клинком, деревянной рукояткой с небольшой плоской железной гардой и деревянными ножнами. Рукоять и ножны покрывались черным лаком, а железная арматура ножен и гарда воронились - отсюда и название. Ножи ценились за большую прочность и остроту лезвия и предназначались для экипировки разведчиков и десантников. В некоторых подразделениях разведки "черные нож" вручался новичкам только после взятия нескольких "языков" или других боевых испытаний. В период формирования Уральского добровольческого танкового корпуса в 1943 году каждый боец и командир получил в качестве подарка от златоустовских оружейников "черный нож". На эту особенность в экипировке уральских танкистов сразу обратила внимание немецкая разведка, давшая корпусу свое название - "Шварцмессер панцерн дивизион" - танковая дивизия "Черный нож". Самодеятельный джаз-оркестр корпуса часто исполнял для бойцов "Песню о "черных ножах", музыку для которой написал Иван Овчинин, позднее погибший в боях за освобождение Венгрии. Упоминается "черный нож" и в "Марше Уральского добровольческого танкового корпуса". Небольшими партиями заводом выпускался и офицерский вариант "черного ножа", предназначавшийся в основном для наград и подарков и отличавшийся хромированными деталями рукояти и ножен. Украшенные ножи вместе с шашками были подарены в годы Великой Отечественной войны Верховному Главнокомандующему И.В.Сталину и Маршалу Советского Союза Г.К.Жукову.

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Очень понравились стихи. Юлии Друниной

Вот ее биография и ссылка на сайт с стихами.

http://www.drunina.ru/war.html

Официальная биография

Юлия Друнина родилась 10 мая 1924 года в Москве в учительской семье. Детство прошло в центре Москвы, училась в школе, где работал ее отец. В 11 лет начала писать стихи. Любила читать и не сомневалась, что будет литератором.

Когда началась Отечественная война, в шестнадцатилетнем возрасте записывается в добровольную санитарную дружину при РОККе (Районное общество Красного Креста) и работает санитаркой в глазном госпитале. Участвует в строительстве оборонительных сооружений под Можайском, попадает под бомбежку и, выполняя свои прямые обязанности, становится санитаркой пехотного полка. Воевала, была ранена. После ранения была курсантом Школы младших авиаспециалистов (ШМАС), после окончания которой получает направление в штурмовой полк на Дальнем Востоке. Батальоннный санинструктор; Всеми силами рвется на фронт. Получив сообщение о смерти отца, едет на похороны по увольнению, но оттуда не возвращается в свой полк, а едет в Москву, в Главное управление ВВС. Здесь, обманув всех, получает справку, что отстала от поезда и едет на Запад.

В Гомеле получает направление в 218-ю стрелковую дивизию. Снова была ранена. После выздоровления пыталась поступить в Литературный институт, но ее постигла неудача. Возвращается в самоходный артполк. Звание - старшина медслужбы, воюет в Белорусском Полесье, затем в Прибалтике. Контузия, и 21 ноября 1944 получает документ "...негоден к несению военной службы".

Печатается как поэт с 1940 года. В начале 1945 в журнале "Знамя" была напечатана подборка стихов Друниной.

В марте 1947 участвует в 1 Всесоюзном совещании молодых писателей, была принята в Союз писателей, что поддержало ее материально и дало возможность продолжать свою творческую деятельность.

В 1948 напечатаны стихи "В солдатской шинели". После сб. "В солдатской шинели" (М., 1948) выпустила книгу стихов "Стихи". 1952; В 1952 закончила Литературный институт, несколько лет учебы пропустила из-за замужества и рождения дочери. Стихов не писала.

Член СП СССР (1947). Избиралась секретарем правления СП РСФСР (с 1985), членом и секретарем (с 1986) правления СП СССР. Была членом редколлегии, затем (с 1990) обществ. совета "ЛГ".

Награждена орденами Красной Звезды, Трудового Красного Знамени (дважды), "Знак Почета", Отеч. войны 1-й степени, медалями "За отвагу", "За оборону Москвы", "За победу над Германией". Гос. премия РСФСР (1967), серебряная медаль им. А.Фадеева (1973).

Была замужем за поэтом Н.К.Старшиновым и киносценаристом А.Я.Каплером (с 1956 до его смерти в 1979). Покончила жизнь самоубийством.

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

А это мое, не судите строго. Пусть корявенько, но от души)))

Мое, вроде как творчество

Лежат солдаты здесь десятки лет

И ждут когда придут потомки

Любимых и друзей в живых наверно нет,

В архивах внуков их пылятся похоронки.

Но не забыт тот страшный зимний бой

И снова мы с друзьями подо Ржевом

Мы поднимаем павших той зимой

В далеком и суровом сорок первом.

Мороз по коже в летнюю жару

Когда представишь, что тогда здесь было

Здесь таял снег не с солнцем по-утру

А от огня фашистского разрыва

Он закрывал глаза бойцов ладонью

Холодной, белою, суровую зимой

И птицами летели похоронки

От штабов батальонов к ним домой

А было им тогда как нам сейчас

Мы братья от 16 и старше

Мы поднимаем павших тех солдат

И отдаем им честь на похоронном марше.

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Баллада о дурацкой смерти

Нет, пули я не боялся. Чего их бояться, пуль-то?

К тебе им одна дорога, а мимо - сотни дорог.

Я мыслил в войну о пулях, как нынче в смысле инсульта:

догонит, значит, догонит. На каждого писан срок.

А если чего и боялся, так только дурацкой смерти,

такой, что не от болячек и даже не от войны...

Ее, косую поганку, я только однажды встретил,

и то, не так, чтобы лично, а вроде со стороны.

...Застряли мы под Ростовом, две роты на полустанке.

Степь. Август. Земля прожарена... Ну хоть окопы не рой.

Гранаты да восемь орудий - а немцы нагнали танки.

А время было горячее. Ну, ясно: сорок второй.

Нам немцы весь день давали. И дали довольно крепко.

Но к вечеру все же стихли. Стало полегче жить...

Тут взводный входит, однако. Кто, мол, пойдет в разведку?

Спросил, скотина, и смотрит. Так что лучше сходить.

Всего подобралось четверо, чтоб каждый работал в паре.

(Напарника ранят - вытащи, а вдруг побежит - пришей...)

Я, Гиви из Кутаиса, Юсуф - казанский татарин,

и Арвид, тоже нерусский. Вроде, из латышей.

Нам твердо пообещали: вернетесь - нальем по двести.

Потом задачу поставили: надобно до утра

взять за линией немца. И там же, прямо на месте,

вытащить из паскуды, где ихние панцера?

Почти что без приключений мы сделали полработы:

пошли и добыли немца. Проверили документ.

Ганноверец Дитер Гоффман, ефрейтор танковой роты.

С двадцать второго года. Выходит, что двадцать лет.

Пацан пацаном. Трясется. Какая уж там молчанка?

Бормочет свои "майн готты" (по ихнему "Бог прости")

потом дошел до "рот фронта". Но нам-то надо про танки!

Причем, - не позже рассвета, чтоб было время уйти.

А он сипит: "нихт ферштейне" (видать, оказался с норовом).

И что прикажете делать? Засели в ближнем леске...

Гиви нельзя, как старшому. Арвиду - как дозорному.

А я бы, может, и справился - так врезало по руке.

"Давай!" - говорим Юсуфу. Юсуф достал зажигалку,

прожарил покрепче финку, фрица взял за вихра...

Работает. Мы скучаем. Парня, понятно, жалко,

но надо знать до рассвета, где ихние панцера!

...Ну что говорить? Он вспомнил про танки и самоходки,

и то, что атака в полдень, по флангу, с левой руки...

Мы сняли допрос на месте, а после - ножом по глотке.

Поскольку тащить - не выйдет, а бросить - не по-людски.

...Когда мы вернулись к нашим - ротный аж прослезился:

соколики! спать немедленно! А утром прошу ко мне!

А утром... верьте-не верьте, глядим: Юсуф удавился.

Вышел, будто до ветру - и сделался на ремне.

Ну, тут заварилась буча! Начальство понабежало,

особый майор Брызгало Юсуфу в глаза смотрел...

Потом признали, однако, что дело не трибунала,

а также не особиста, поскольку не самострел.

...А в полдень поперли танки. Но мы-то их ожидали:

из тридцати половина с трудом уползла назад...

Чуть позже за этот поиск нам всем вручили медали.

Юсуфу, правда, посмертно - но тут уж сам виноват.

...И если попы не брешут в церквах о ненашем свете,

хочу я спросить у Юсуфа, когда настанет пора:

какого хрена сплясал ты в обнимку с дурацкой смертью,

коль мы не пустили к Дону крестовые панцера?

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Касаясь трех великих океанов,

Она лежит, раскинув города,

Покрыта сеткою меридианов,

Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната

Уже занесена в твоей руке

И в краткий миг припомнить разом надо

Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,

Какую ты изъездил и узнал,

Ты вспоминаешь родину - такую,

Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,

Далекую дорогу за леском,

Речонку со скрипучим перевозом,

Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,

Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли

Ту горсть земли, которая годится,

Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,

Да, можно голодать и холодать,

Идти на смерть... Но эти три березы,

Их, даже умерев, нельзя отдать.

1941 г.

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Отход прикрывает четвертая рота,

Над Волховом тусклое солнце встает.

Немецкая нас прижимает пехота.

Спокойствие. Мы прикрываем отход.

Браток! Вон камней развороченных груда -

Туда доползи, прихвати пулемет.

Кто лишний - скорей выметайся отсюда:

Не видишь, что мы прикрываем отход!

Прощайте! Не вам эта выпала доля.

Не все ж отходить, ведь наступит черед...

Нам надобно час продержаться, не боле.

Продержимся - мы прикрываем отход.

Не думай - умру, от своих не отстану.

Вон катер последний концы отдает -

Плыви, коль поспеешь, скажи капитану:

Мы все полегли. Мы прикрыли отход.

1942

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Напарник по копу, незарегестрированный на этом форуме, показал написанные им стихи. Мне захотелось поделиться этими стихами и с Вами.

Как и просил камрад ничего не правлю и сохраняю авторскую пунктуацию.

Залёг на сопке, полу-батальён.

Пылят по-степи, вражеские танки.

Ударили по-ним, сплошным огнём,

Оставшиеся две, сорокопятки!!!

Пехота вражья, по-степи бежит,

Навстречу пулям, нашим, беспощадным!

Мой пулемёт, давно уже кипит,

Он, как и я, к врагам стал кровожадным!

Парнишку сбило с ног, что был со-мной.

Осколком, вражьей мины, убиенный.

С раздробленной рукой и головой,

Упал на землю, друг мой, самый верный...

- За Родину! За Сталина, кричу!!!

- За мать, за родную сестрёнку...

Срезаю я. башку, прям по плечу,

Фашисту, сиганувшему в воронку...

Ребята крошат вражескую мразь......

Охвачена огнём, врага "Пантера".

За что нам, БОЖЕ, ЭТА ВСЯ НАПАСТЬ?

Дай силы нам, избавиться от скверны !

Пусть тот, кто вдруг, напишет этот стих,

Пером своим, ДУШИ моей коснётся!

Пусть, знают обо мне, что я погиб,

За Родину, советским комсомольцем!

P.S. По словам автора он видел во сне бой, стихи пришли тоже из сна, проснулся и за 10 минут записал эти строчки.

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Я проходил, скрипя зубами, мимо

Сожженных сел, казненных городов,

По горестной, по русской, по родимой,

Завещанной от дедов и отцов.

Запоминал над деревнями пламя,

И ветер, разносивший жаркий прах,

И девушек, библейскими гвоздями

Распятых на райкомовских дверях.

И воронье кружилось без боязни,

И коршун рвал добычу на глазах,

И метил все бесчинства и все казни

Паучий извивающийся знак.

В своей печали древним песням равный,

Я сёла, словно летопись, листал

И в каждой бабе видел Ярославну,

Во всех ручьях Непрядву узнавал.

Крови своей, своим святыням верный,

Слова старинные я повторял, скорбя:

— Россия, мати! Свете мой безмерный,

Которой местью мстить мне за тебя?

С. Наровчатов

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Написал вот сейчас...

Мы лежим вдвоем неглубоко:

Справа,от пушистой лапы ели,

Нам земля-парное молоко,

А подушка,скат моей шинели.

Мне сто лет-шестого января,

А Борису,сто четыре-он постарше,

Помню,как небесная заря,

Облизала батальон на марше.

Помню,как стреляли в мессерА,

Прощай Родина,броню не пробивала,

Как земля,сплета кружева,

Пеленою солнце закрывала….

Помню,как максим наш отказал,

Кожух весь ,как сети посеченный,

И комбат,курок ТТ нажал,

В попалам,осколком рассечённый.

Помню,наш утюжили окоп,

Дергал как чеку уже не видел,

И подсолнух был,упавший на восток,

Что и мухи,в жизни не обидел.

Мы лежим вдвоем не глубоко

Столько лет ведем войну..Не знаю...

Похороните ия может быть тогда,

Что свой пост вам сдал ,вдруг осознаю…

0

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Создайте аккаунт или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать аккаунт

Зарегистрируйтесь для получения аккаунта. Это просто!


Зарегистрировать аккаунт

Войти

Зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас

  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу